.............

POV HANNA.

Душераздирающий свет. Он проникает сквозь занавески и резко ослепляет меня, только что проснувшуюся как после веселой ночки, только веселой не очень-то пахнет. Что было вчера?
Я помню много часов мучений, нескончаемая депрессия и тупое беспокойство. Мурашки по коже от одного только воспоминания. Испуганная Эбби сидит около меня. Где она сейчас? Я хочу, чтобы она была сейчас здесь, со мной. Она должна знать, что мне уже лучше. Хотя я не знаю: лучше ли мне? Лучше, кажется.
Чувствую какое-то опустошение. Вчера было просто ужасно, а сегодня пусто. Ни печали, ни радости, ничего. Пустота.
Я отворачиваюсь от солнца и сразу натыкаюсь на чье-то плечо. Сердце начинает биться со скоростью света от одной лишь только догадки. Билл остался со мной? Приподнимаю голову, чтобы лучше видеть его лицо. Всю меня с головы до ног охватывает приступ нежности. Приходится убрать черную прядку с его лица, чтобы увидеть во всей красе. Захожусь в нескончаемом умилении, всматриваясь в это естественно прекрасное лицо. Нижняя губа по-детски выпирает, и я не сдерживаюсь и целую Билла в губы, он слегка морщится и клюет лицом в подушку, зарывая голову в одеяло. Я смеюсь. Тихо, чтоб не разбудить.
У людей нет крыльев, но мне кажется, что я на седьмом небе от счастья. Мое чувство прекрасного меня окрыляет, и я не знаю, что может быть лучше.
Вчера такая ненавистная мне моя же спальня буквально дышит сейчас гармонией и спокойствием. Я прихожу в тихий восторг, когда замечаю творческий беспорядок на моем кресле из вещей Билла.
Его рука непроизвольно (по крайней мере, выглядит именно так) ползет на мою талию, вызвав очередную порцию положительных эмоций. Довольно-таки тяжелый браслет холодит мою кожу, будто обжигает. Как можно спать с такими побрякушками? Я аккуратно пытаюсь снять браслет с его руки и, пытаясь не задеть (что у меня плохо получается), кладу массивную безделушку на прикроватную тумбочку, тем самым непроизвольно облокотившись всем телом на Билла. Момент – и рука, так мирно покоившаяся у меня на талии, вдруг ее сжимает. Я ложусь рядом с Биллом примерно чуть ниже уровня его глаз, и из одеяла выглядывает его взъерошенная голова. Карие глаза щурятся, еще не привыкшие к яркому свету утреннего солнца. Я опять не могу согнать с лица тупую улыбку.
- Доброе утро.
- Доброе, - его хриплый голос так сексуален, что от него по мне будто прошелся электрошокер, приятно отдавающийся мурашками по телу.- Тебе легче?
- Да, намного,- не могу оторвать глаз от его карих, таких теплых, таких родных и добрых, хочется утонуть в них, не жалея всю себя.
Губы Билла растянулись в теплой улыбке, и мгновение – они припали к моей шее с поцелуями. Эти еле весомые поцелуи отдавались всему телу, будто дразня щекоткой. Я смеюсь. Все время смеюсь, впервые за столь долгое время я могу смеяться, как дурочка. И мне это безумно нравится. Билл опять смотрит на меня, я убираю вечно спадающую прядку с его лица.
- Я так скучал по твоему смеху там.
Где «там» можно и не аргументировать. Мы оба понимаем, о чем говорим.
- Хочешь завтрак в постель? – с этими словами Билл хотел было встать с кровати, но я ухватила его за руку, нечаянно вспомнив, что он сказал мне вчера, я не хотела завтрака. Я потянула его обратно. Совершенно того не осознавая, я легла на него, после чего Билл удивленно улыбнулся. Я поцеловала его в губы.
«Один раз живем» - промелькнуло у меня в голове.
- Я тоже люблю тебя, - произнесла я, переплетая его пальцы с моими, после этих слов мне был подарен долгий поцелуй.- Завтрак потом, - добавляю я, закатывая глаза, как только чувствую холодные руки под своей майкой.
Что было дальше, мой разум не хотел воспринимать адекватно. Все было затянуто удовольствием. Я впервые испытывала от занятия любовью такие глубокие чувства.
Мое тело очень резко реагировало на его прикосновения, немного царапая кожу где-то на пояснице своими длинными ногтями, Билл доводил меня до точки кипения, нежно ставя засос на шее. Хотелось, чтобы он оставил на мне свои следы, единственный человек, чьи прикосновения мне хочется чувствовать на себе всегда.
Я неожиданно охнула, когда почувствовала толчки в себе, глаза распахнулись, а руки не знали, куда себя деть, я положила их на плечи Биллу. И… блаженство…
Познать наши грани, наши возможности… Всего лишь цель? Вовсе нет.
Я в тысячный раз облизываю пересохшие губы, гуляя одной рукой по его спине, другой – запутывая в пальцах его черные как уголь волосы, то и дело хрипло постанывая.
Билл двигался во мне, отрывисто дышал мне в шею, где уже, кажется, все горит от его дыхания, и мне была приятна та мысль, что мы – одно целое. Приятно не знать, где заканчивается один, и начинается другой. Приятно… От счастья кружится голова, и мне кажется, что мир вокруг меня, за моей стеной прекрасен.
На двух руках Билл приподнимается, всматриваясь мне в лицо. Его лицо покрылось испариной, и весь он, казалось, был измотанный, но счастливый. Тяжело дыша, я чувствовала что-то холодное на своей груди, присмотревшись, обнаружила, что это медальон Билла. Я ухватилась за цепочку и, напоследок облизнув губы, легонько потянула на себя, когда наши лица вновь оказались в миллиметре друг от друга, я, обняв его за шею, начала целовать его уже искусанные губы. Я позволила проникнуть его языку в мой ротик, чтобы углубить поцелуй, штанга в его языке нечаянно постукивала по моим зубам и нёбу, и мне это безумно нравилось. Поцелуй длился целую вечность, и мне не хотелось ее прекращать.
- Я… предвкушал,… но не думал, что будет так… безумно, - говорил он, когда я, уже проваливаясь в сон, рассматривала его татуировки на теле, боясь поднять глаза от… нахлынувшего стыда, если можно так сказать, когда мы уже спокойно лежали в обнимку.

Просыпаюсь в холодном поту. Опять приснился ужас, картинка, не покидающая меня еще с того момента, когда меня начало ломать. В страхе начинаю бродить руками по одеялу и с большим облегчением обнаруживаю, что Билл все еще со мной.
Лениво встаю и натягиваю на себя свою длинную майку, найдя ее, мирно валяющуюся на полу. Тело непривычно постанывает, все его охватывает приятная боль в мышцах. Я ухмыляюсь: мне одна только мысль доставляет столько радости от этой «с чего бы это вдруг» нахлынувшей боли. Прохожу босыми ногами на балкон. Уже стемнело. Небо странного цвета: угольно-красного, как будто вечер истекает кровью. Папа нам всегда говорил, что вечером Всевышний разливает самые яркие и красивые краски, оставляя на утро только самые неиспользуемые вечером: голубые и белые. Теперь мне понятно, у кого мы взяли привычку устраивать салюты и вечеринки с яркими прожекторами. В такие моменты Эбби слушала его, не моргая.
Беру сигарету в руки из пачки, которую еще вытащила из штанов Билла, чиркаю зажигалкой и пытаюсь затянуться. Сразу же захожусь в кашле, из глаз ливнем идут слезы. Но я не сдаюсь. После третьей сигареты мне все-таки удается сделать удачную затяжку, и я чувствую, как мои легкие свистят. Я думаю, как бы мило было заболеть туберкулезом. Ведь эта болезнь – самый настоящий признак сильных чувств. Но потом вспоминаю, что мне и моих «болячек» достаточно.
Чувствую, как одна рука ползет по моей талии и ниже, а другая хватается за мою руку, в которой я держала сигарету.
- Я не знал, что ты куришь, - чуть удивленно произнес прямо над моих ухом Билл, я обернулась и увидела, как он долго затягивается с моей руки, затем пускает клубы дыма. Я отворачиваюсь от этого завлекательного зрелища.
- Я тоже не знала до какого-то момента,- я положила голову на его плечо.
- Не стоит начинать, - через тонкую ткань я чувствую, как его рука блуждает по мне, оставляя после себя мурашки удовольствия по моей коже. – Ты не замерзла?
- Нет… Билл…- я резко поворачиваюсь, вжимаясь в него всем телом, нежно целуя в губы.
Я чувствую, что меня переполняет чувство прекрасного. Мой мир переполняется любовью.

Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…

Варианты ответов: