...

Голубое и Зеленое
1
- Сакура. Харуно Сакура, - говорит она и подает мне горячую маленькую руку.
- Н-Наруто. Узумаки Наруто, - тихо представился я.
Я осторожно беру её руку, пожимаю и бормочу свое имя. «Какая необыкновенная, нежная рука!» - думаю я.
Мы стоим на дне глубокого двора. Как много окон в этом тёмном дворе; есть окна голубые, и зелёные, и розовые, и просто белые. Из голубого окна на втором этаже доносится музыка. Я очень люблю джаз, нет, не танцевать – танцевать я не умею, - я люблю слушать хороший джаз.
После того как она назвала свое имя, наступает долгое молчание. Может быть, она думает, что я скажу что-нибудь веселое, может, ждет вопроса, чтобы заговорить самой. Но я молчу.
Наконец мы выходим на светлую улицу. Нас четверо: Мой (странный) приятель Сай, и его девушка Яманако Ино, Сакура и я. Мы идем в кино. Первый раз я иду в кино с девушкой. Меня познакомили с ней, и она подала мне руку и сказала свое имя. И вот мы идем рядом, совсем чужие друг другу и в то же время странно знакомые.
Мой приятель отстает со своей девушкой. Я замедляю шаги, но те двое идут еще медленнее.
Что бы такое сказать ей? Что она любит?
- Тебе нравится Токио? – вдруг спрашивает она.
Некоторое время я молчу, собираюсь с силами.
Да, конечно, я люблю Токио. Особенно люблю кафешки, где продают рамен. Вот люблю зайти, и вдоволь наестся рамена.
Потом я снова молчу. Мы выходим на площадь, где находится кинотеатр.
До начала сеанса еще минут пятнадцать. Я принимаюсь разглядывать картины. Никогда раньше не обращал я внимание на них, но теперь я страшно заинтересован ими. Я думаю о художниках, которые их написали. Очень хорошо, что картины эти повесили в фойе.
Сакура смотрит на меня блестящими серыми глазами. Странно, я совсем почти не гляжу на нее, но почему-то все время вижу ее лицо. Какая она красивая!
Нет, я больше не могу стоять с ней рядом! Почему она меня так рассматривает?
- Пойду, покурю, - говорю я и ухожу в курительную. Я смотрю на часы: до сеанса еще пять минут. Наконец звонок. Я очень медленно выхожу из курительной, разыскиваю в толпе Сакуру. Не глядя друг на друга, мы идем в зрительный зал и садимся. Потом гаснет свет и начинается кинокартина.
Когда мы выходим из кино, приятель мой совсем исчезает. Это так действует на меня, что я перестаю вообще о чем-либо думать. Просто иду и молчу. На улицах нет почти никого. Быстро проносятся автомашины. Наши шаги гулко отдаются от стен и далеко слышны.
Так мы доходим до ее дома. Останавливаемся опять во дворе. Поздно, уже не все окна горят, и во дворе темнее, чем было два часа назад. Много белых и розовых окон погасло, но зеленые еще горят. Светится и голубое окно на втором этаже, только музыки больше не слышно оттуда. Некоторое время мы стоим совершенно молча. Сакура странно ведет себя: поднимает лицо, смотрит на окна, будто считает их; она почти отворачивается от меня, потом начинает поправлять волосы… Наконец я очень небрежно, как бы между прочим говорю, что нам нужно еще встретиться завтра. Я очень рад, что во дворе темно, и она не видит моих пылающих ушей.
Она согласна встретиться. Я могу прийти к ней, ее окна выходят на улицу.
Я размышляю, прилично ли будет пожать ей руку на прощанье. Она сама протягивает мне узкую руку, белеющую в темноте, и я снова чувствую ее теплоту и доверчивость.
2
На другой день я прихожу к Сакуре засветло. Во дворе на этот раз много ребят. Мне кажется, все они смотрят на меня и отлично знают, зачем я пришел. И я никак не могу пройти двором, я подхожу к ее окнам на улицу. Я заглядываю в окно и откашливаюсь.
- Сакура, ты дома? — громко спрашиваю я. Я спрашиваю очень громко, и голос мой не дрожит. Это прямо замечательно, что у меня не прервался голос.
Да, она дома. У нее подруга. Они спорят о чем-то интересном, и я должен разрешить этот спор.
Но мне невыносимо идти двором, я никак не могу идти двором…
Подруга уходит, а мы идем по парку. Сколько влюбленных ходило по парку! Теперь по нему идем мы. Правда, мы еще не влюбленные. Впрочем, может быть, мы тоже влюбленные, я не знаю.
Мы очень много говорим. Мы говорим о себе и о наших знакомых, о чем говорили минуту назад. Но нас это не смущает, у нас еще много времени, впереди длинный, длинный вечер, и можно еще вспомнить забытое. А еще лучше вспоминать все потом, ночью, одному.
Час проходит за часом, а мы все ходим, говорим и ходим. По Токио можно ходить без конца. Я готов ходить бесконечно. Я только спрашиваю у нее, не устала ли она. Нет, она не устала, ей очень интересно. Гаснут фонари на улицах. Небо, дождавшись темноты, опускается ниже, звезд становится больше. Потом начинается тихий рассвет. На бульварах, тесно прижавшись, сидят влюбленные. На каждой скамейке по одной паре. Я смотрю на них с завистью и думаю, будем ли и мы с Сакурой сидеть когда-нибудь так.
Наконец мы расстаемся в ее тихом гулком дворе. Все спят, не горит ни одно окно.
Домой я прихожу в три часа. Я зажигаю настольную лампу и начинаю читать. Я читаю ее, и все время вижу почему-то лицо Сакуры. Иногда я закрываю глаза и слышу ее нежный голос.
Совсем рассвело, и я не могу больше читать. Я ложусь и смотрю в окно. Мы живем очень высоко, на седьмом этаже. Из наших окон видны крыши многих домов. А вдали, там, откуда летом встает солнце, видна звезда. Одна только звезда видна. Я люблю подолгу смотреть на эту звезду. Ночью, когда в Токио тихо, я слышу бой курантов. Ночью все очень хорошо слышно. Я лежу, смотрю на звезду и думаю о Сакуре.

Игра богов
Этот мир представляет из себя классический мир средневекового фэнтези, населённого множеством рас и государств. И у так…

Варианты ответов: