***

В субботу я встала чуть ли не с первыми лучами и как ни старалась, уже не могла уснуть. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, я приняла душ, оделась и отправилась в Интернет-кафе, располагающийся на первом этаже общежития. Около двух часов я промучилась, отправляя своё резюме на вакансии, которые хоть мало-мальски мне подходили.
Наконец, с чувством выполненного долга я встала и потянулась, разминая затекшие после длительного сидения мышцы.
Несмотря на вчерашний небольшой срыв, сегодня я чувствовала себя неплохо. Перед сном мне всё-таки удалось собраться с мыслями. В конце концов, Шон ведь не требует от меня чего-либо, по крайней мере, пока не требует. А что будет потом…. Да и мне, если не кривить душой, было слегка, самую малость приятно его внимание. И я сама хотела новой жизни, а она, несомненно, включает в себя и новую любовь, разве нет?
Перекусив в летнем кафе, я направилась к конюшне. А чем мне ещё было заняться?
Больше половины денников пустовало, красноречиво указывая на то, что компания наездников в поход собралась приличная. Я тяжко вздохнула, проходя мимо стойла Кондора, временно оставшегося без хозяина. Эпона приветливо фыркнула, когда я подошла к ней, но в это мгновенье меня отвлекло другое нетерпеливое ржание, доносившееся в крайнем углу конюшни.
-Подожди секунду. – прошептала я Эпоне и сделала несколько уверенных шагов вперед, останавливаясь напротив свирепой морды Муссона.
Конь фыркнул, всем своим видом выражая презрение к моей персоне.
Я в буквальном смысле перестала дышать, давая ему время рассмотреть и привыкнуть ко мне.
Он дернулся, копытом ударяя по воротам, чем, должно быть, предупреждал меня, что лицезрение моей физиономии в его планы не входит, но я не двинулась с места, будто загипнотизированная его глазами.
-Не нужно злиться. – как можно более спокойным тоном произнесла я, стараясь его успокоить.
Не знаю, что мной двигало, ведь Шон прямо дал понять об опасности, которую представляет для людей эта лошадь. Нет, я не собиралась рисковать и заходить к нему в денник, но просто так уйти тоже не могла.
-Муссон… - нараспев произнесла я, поднимая руки ладонями вверх, будто желая показать животному, что пришла с миром. – Тебе, наверное, одиноко? – наверняка, это был очень глупый вопрос даже по меркам лошади, потому что он упрямо дернул головой. Шоколадные глаза снова остановились на моем лице.
Я воровато оглянулась, будто преступник, боясь, что в конюшню могут войти, но быстро успокоилась. За лошадьми ухаживали на рассвете, а сейчас оставалось ещё около двух часов до следующей кормежки, поэтому, я снова сосредоточилась на фризе. Привстав на цыпочки, я стала разглядывать черного коня целиком. Сердце болезненно сжалось. Да, шерсть действительно блестела, но это было уже природное качество, никак не связанное с чистотой. А по свалявшейся гриве было понятно, что не ухаживали за ним очень и очень давно.
-Ты ведь никого не подпускаешь к себе, да? Поэтому такой грязный. Интересно, как же за тобой убирают? И выгуливают? Ведь я сама видела, как Шон тебя выгуливал. Муссон, успокойся, я не причиню тебе зла. – он снова пронзительно заржал, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Я слабо улыбнулась, а потом, немного подумав, стянула с себя ветровку, постелила её на пол и уселась, опираясь спиной на столбец. Подняв голову, я, честное слово, заметила недоумение на лошадином лице! Наверное, ещё никто не вел себя с ним так по-свойски.
-Прости, Муссон, но, если ты не желаешь общества людей, то это не значит, что они не желают побыть с тобой. – я пристально взглянула в его глаза. – Предательство – это всегда больно. Тем более от самого близкого человека. От того, от кого не ожидаешь удара. Думаешь, он другой. Безоговорочно доверяешь ему. Кажется, жизнь отдашь. А он сначала приручает тебя к себе. Медленно, шаг за шагом… А потом… - о ком я говорила? О Муссоне? Или всё же о себе? Мне просто хотелось поговорить, неважно что, главное успокаивающим тоном, чтобы конь привык к моему голосу…. Но Муссон склонил голову и, казалось, внимательно слушал каждое мое слово. Понимает? – Как бы больно тебе не было, как бы ни страшно было предательство, нужно учиться жить дальше, понимаешь? Думаешь, я не знаю, как это? Я знаю. Меня тоже предали. А я всё равно верю в хорошее, странно? – усмехаюсь, понимая, как, должно быть, комично выгляжу со стороны. Встаю, подхватываю пыльную ветровку, и прежде чем уйти становлюсь почти впритык к голове черной лошади. – Борись, Муссон. Никто не стоит того, чтобы из-за него терять себя.

Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…

Варианты ответов: