Звон сотни разбитых стекол мне слышать еще не приходилось, но думаю, что искрящийся звук в моей голове очень походил на этот звон. Даже не успев открыть глаза, я пожалела о выпитом вчера вине. Сглупила, и сглупила по-крупному. Как назло Себастьян раздвинул шторы, и в комнату ворвался яркий солнечный свет.
- Да здравствует новый день,- хрипло сказала я и разомкнула веки. Зря. Лучи солнца, и так являющиеся для меня пыткой, ударили по глазам. Я едва слышно застонала.
- Миледи, я принесу Вам чай…в комнату,- явно сдерживая смех, дворецкий развернулся к выходу. Я что-то невразумительно пробормотала ему вслед. Нет сил даже на то, чтобы в него подушкой кинуть, настолько плохо я себя чувствовала. Хочется зарыться глубже в одеяло, укутаться в плед, обложиться подушками, лишь бы не двигаться. И никакой чай мне не нужен!
«Ты должна встать».
Умолкни. Я никому ничего не должна, тем более посторонним мыслям в своей голове. Определенно, в этот момент я проклинала себя за вчерашнюю глупость. Чтобы я еще хоть раз такое вычудила? Никогда!
Через пару минут в комнату учтиво (и намного тише, чем обычно – значит, Себастьян) постучали, но я не ответила. Не до этого, честное слово. Мне бы не отключиться, лежа на подушке и ведя неравный бой с наступающим сном. В комнате раздались шаги.
- Госпожа, думаю, в Вашем состоянии лучше было бы выпить не совсем чай, а травяной настой. Это облегчит головную боль,- я с трудом оторвала голову от мягкой подушки. Ну почему у меня складывается такое ощущение, будто постель зовет меня к себе в объятия?
- Да хоть мышьяк,- я слепо протянула руку, и вот мне дали чашку. Вроде напиток не горячий…. Сделав глоток, я распахнула глаза. Приступ кашля буквально разорвал мое горло.
- Что это?- сквозь частые вдохи спросила я. У меня от горечи даже слезы выступили.
- Это травяной настой, любезно сваренный для Вас Рими. Он поможет при такого рода головной боли.
- Лучше бы правда мышьяк,- я горестно вздохнула и залпом выпила отвратительную жидкость. Как может она при отсутствии запаха иметь такой кошмарный вкус?
- Понимаю, вкус тот еще, но лекарство и не должно быть приятным,- дворецкий усмехнулся и забрал у меня пустую чашку.
- Очень с тобой бы поспорила,- я уже смирилась с ситуацией, и теперь вертела шеей, пытаясь разогнать кровь. Быстрее прильет к голове – быстрее очнусь.
- Вы будете завтракать?
При мысли о еде горло сдавил рвотный позыв. Я поморщилась.
- Нет, свободен.
- Как скажете,- Себастьян поклонился и вышел из спальни. Странный спертый воздух в комнате только сильнее вводил меня в непонятную нирвану, и я поспешила встать и открыть балконную дверь. Разумеется, в моей комнате есть балкон, и там даже стоит мольберт. Помниться, я рисовать любила, пока родители были живы.
Встав с постели, я безвольно рухнула на пол. Голова кружилась, и комната накренялась то в одну, то в другую сторону. По-видимому, нескоро я приду в норму. Не смертельно, но очень раздражает. Перебрав пальцами тонкий ворс ковра, я привалилась спиной к кровати.
А может ну их, все эти дела и заботы? Сегодня выходной, и я имею полное право им воспользоваться. Завтра начнется новая трудовая неделя, и тогда уже об отдыхе можно забыть. Почему же не расслабиться сейчас, и не поваляться на залитой солнцем постели?
С некоторым трудом поднявшись, я буквально перекатилась на кровать. Сразу стало легче – и морально, и физически. Блаженно потянувшись, я промурлыкала:
- Выходной, ты только мой!- от получившейся рифмы смех возник сам собой. Головная боль стала совсем медленно, но отступать. Быть может, к обеду я уже приду в норму.
Почему-то с таким незаметным прогрессом сразу нарисовались планы. Вот поправлюсь, надо будет оседлать лошадь, проехаться по окрестностям, а то получается, что я либо в путешествия уезжаю, далеко и надолго, либо из особняка не вылезаю. Интересно же, чем живет ближайшее поселение.
Меня отец брал туда, когда хотел опробовать очередного скакуна. Между нами и Лондоном есть что-то вроде деревни, или очень маленького городка. Там стоит огромный каштан возле пекарни, и папа даже срывал мне его плоды. И хотя такие поездки были редкими, я помнила, какое счастье они мне приносили.
Мой взгляд, до этого бродивший по потолку, стенам, окнам, вдруг остановился на часах. Вставать пора бы, но так не хочется. Голова хоть и гудела меньше, но все еще явственно говорила о повальности моей идеи.
Собрав всю свою волю в кулак, я приподнялась, и даже села. Комната снова стала качаться, но куда слабее, чем в прошлый раз. Я облегченно вздохнула. Смогу встать, смогу встать, смогу встать.
Аккуратно, движение за движением, я поднялась с постели и ни разу не поддалась магнетизму оставленной подушки. Духота комнаты стала усугублять мое и так незавидное положение, и я вновь решила открыть балконную дверь. Теперь уже мне ничто не помешает.
Вид отсюда выходил на угол дома, и если свеситься с перегородки и посмотреть влево, то можно увидеть парадный вход. Открыв дверь, я с удовольствием вдохнула свежий воздух. Видимо, ночью моросил дождик, потому как сразу почувствовались капельки воды вокруг. Сам ветер был пропитан влагой. Меня это устраивало. Последние дни в Лондоне держалась просто ненормальная хорошая погода.
Теперь, избавившись от спертости и духоты в комнате, я почувствовала себя намного лучше, и даже была готова к очередному подвигу – привести себя в порядок. Подойдя к туалетному столику, я села на мягкий пуф и взяла расческу.
Не помню точно, как мама собиралась с утра. Я была слишком маленькая, и, как правило, после подъема меня ждала Мериан. Своих родителей я встречала только на завтраке. Что делать, такое воспитание. Наверно, поэтому я понятия не имела, быстро я собираюсь или нет. Я просто никогда не знала, не видела, как это делают другие. Трудно ковать характер, не имея перед собой примера. Все делаешь так, как считаешь нужным или правильным. Не знаешь, как поступить – книги тебе в помощь. Слава небу, раньше мне помогала Мериан, потом – Себастьян. Я никогда не оставалась абсолютно одна. Даже в минуты полного отчаяния я кривила душой – одиночество не было моей клеткой. Просто я пыталась огородить себя чертой, возвести стену, которую не пробили бы люди.
Расческа из дерева и твердой щетины застыла посреди прядки. Тогда еще совсем ребенок, обрекший себя на добровольное одиночество. Помню, после гибели родителей я хотела заживо похоронить себя в своем поместье. Это стало бы моим каменным саркофагом, где угасла бы моя жизнь, но мне не дали этого сделать. Буквально в последний момент потрепанное сознание и искалеченную душу ребенка одиннадцати лет выдернул из объятий безумия демон. Да уж, Божий посланник.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: