- Боишься? – Арэта спокойно подошел к Эйрин, потрепав ту по голове, присел рядом. Она молчала, будто язык проглотила, прижимая ноги к груди. Прикрытые синие глаза – порции необъятной тоски и холода. Черничное мороженное с капелькой горького шоколада. И не скажешь по ней, что они сбегут, и все будет хорошо, хотя очень хотелось девушке самой в это верить. «Все будет хорошо, милая белоснежка». Наверное, так говорила ей мачеха, когда посылала за ней охотника.
«Молчит»
Вздохнув, Кейто поднял глаза на небо, увешенное тяжелыми свинцовыми тучами, медленно проплывающими по нему. Серое такое. Подернутое странной необъяснимой тоской, полупрозрачной и легкой, которая была то ли в сердце самого Кейто, растекаясь странным необъятным чувством тоски-ностальгии, то ли на самом деле написанное акварелью цвело на небе; оно грустное, печальное, осеннее. Ночью звезды, как цветы, а сейчас будто погружено в март, который мужчина так не любил.
Март – это грязь, это еще не весна, но уже не зима, когда еще не тепло, но уже не холодно. И сейчас с ними всеми также. Переходный момент. Ломается совесть, тают чувства, но слишком медленно, чтобы к ним прислушиваться.
«Ей, наверное, хуже всех» - посмотрел на будущую смертницу.
Ей и вправду должно быть хуже всех, она же на время умрет. В карманах у Эйрин пузырек с лекарством. Мнимая смерть; как же ей привыкнуть к мысли, что это может быть даже настоящий конец? Ее конец?
Забавно так. Ей хотелось плакать, но не от того, что страшно. А даже если страшно не из-за смерти. Вэйн же совсем ничего не чувствует, зная, что может умереть!.. Верит, надеется? Нет. Не ее. Пусть даже рядом Наруто, который свет, хотя в последнее время немного холодный, пусть даже над головой небо, в ушах шум мечты, все равно, совершенно все равно – никакого желания жить, выжить. Может быть, Рию просто прожила то, что должна была самой себе. Она верила, любила, предавала и была предана. Она испытывала боль и счастье. А теперь разочарована в чувствах, хотя правильнее – эмоции.
«Эмоции – искры, чувства – глубже, но пустыннее. Выжженная пустыня»
- Эйрин...
- Нет. Мне бояться нечего. Умру я или выживу – отдаю все в руки очередного божества. Плану все равно – жива или нет.
- Думаешь, нам все равно?
- А честно?
- Эйрин... – черноглазый недовольно покачал головой, - любая жизнь дороже...
- Чем ваша же свобода? Разве? Шиноби забирают жизни. Шиноби забирают жизни ради свободы души. Ради себя. Ради деревни. Никакого мира им не нужно, и о цене жизни они не думают. Для них собственная жизнь и жизнь родных вроде бесценна, а ради свободы все равно убивают, либо ради кого-то еще... Вы – шиноби. И я, в общем-то, тоже. Смерти не боюсь, а цену жизни назначаю лишь другим, когда убиваю. Бог на нас не смотрит, Арэта. Потому мы сами назначаем цену тому, над чем не властны.
- Как хаотично.
- Грустно.
- Глупо.
- Правда.
- Нет.
- Готов?
- Давно не виделись, - съязвил Удзумаки, сжимая кулаки. Он вроде бы и не спал, а уже во второй раз голос Кьюби мешает плыть мыслям по течению. Внутри него жар разгорался, вспыхивал огненной чакрой нетерпения. Надежда уже в пепле, отчего полагаться нужно на себя и на чужую почти что смерть. Свобода. Скоро. Совсем скоро.
- Девчонку не жалко?
- Кто она мне?
- Друг? Да ладно, Наруто, не ты ли заставил ее поверить?
- Ты сказал – она поможет, - блондин как-то странно пожал плечами. Курама заметил, что ему это не свойственно - равнодушное оправдание, которое появляется от пустоты, сводящей с ума. Такое фальшивое и режущее глаз. Неужели сломлен? Недавно, совсем недавно был тем, кем был всегда. Снова изменился?
- У тебя раздвоение личности, Наруто, - хмурится, говорит серьезно, - ты запутался.
- Бред. Ложь. Вранье.
- Тебе для полного вида апатичного циника не хватает только коньяка. Но тебе 17 еще. Рано.
- Плевать. Не знаю, что ты хочешь от меня, мой единственный друг, мой единственный враг. Свобода слишком близко, мне кажется, я дотянусь до нее, и все снова станет хорошо, все встанет за свои законные места, понимаешь? Я не знаю – буду ли мстить. Простить мне их, попытаться понять. Что делать мне с самим собой? Я появиться не могу в Конохе. У меня больше моего дома нет; у меня нет дома, который я защищал, моя свобода зависит от Эйрин, точнее – от смерти Эйрин, а ты спрашиваешь, боюсь ли я за нее? Мне не нравится эта идея, как не понравилась бы любая, где ради меня, пусть не совсем, но умирает человек. Мне не нравится ее опасность, ее неправильность, ее изломанность... Но это – путь к свободе, я не собираюсь тратить время на то, чтобы беспокоиться. Беспокойство все равно ничего не изменит. Нет ничего лицемернее, чем пытаться самого себя убедить в искренности лживых чувств, нет ничего глупее, чем вера в это лицемерие. Ненавижу людей, что врут сами себе, а я не вру. Я хочу уйти. Хочу на свободу. Ценой ли ее жизни или чей еще. Шиноби убивали, убивают и будут убивать, на моих глаза был убит человек, а я ни черта не сделал!! – Выдохнул. Прикрыл глаза, чувствуя слабость, пусть даже сидел, облокотившись о стену. Некоторые удивленно проходили, заглядывая в потухшие пустые глаза, - именно поэтому, Кьюби. Именно поэтому, Курама, я не буду думать над тем – друг она мне или нет. Я буду думать только о свободе и способах достичь ее. Как – неважно.
В ответ молчание и голос извне.
- Ты, черт, оглох?! Пацан!! – удар в ребро ногой был остановлен. Лодыжку врага зло сжимал в кулаке Наруто. Удзумаки поднял полные ярости и ненависти глаза на противника, отчего тому показалось, что голубые глаза – лед, наполненный пламенем. Испуг. Страх. Паника, - какого х...Отпусти! На драку нарываешься?!!
- Глупое животное, - Наруто оттолкнул мужчину, вставая. Отряхнулся, дождался момента, когда тот поднимется (от потери равновесия оппонент свалился, как только блондин «откинул» его от себя таким образом, что противник завалился назад на одной ноге) и затем врезал кулаком по челюсти, - решил показать, какой крутой? – еще один удар, но другой рукой, - я с тобой говорю, животное. {censored} одноклеточное, - ногой по ребрам. Шумно выдохнул, ухмыляясь. Ненависть наполняла тело, обжигала вены изнутри, будто под кожей все горело. А разум, казалось, чист, как белая бумага. Спокойствие – это то, что испытывал Наруто. Апатию. А еще – дикое желание убить это «животное».
- Какого... – парень был лет 20-22, яркие зеленые волосы, темно-серые глаза, налитые кровью. Смуглая кожа. Невероятная злость во взгляде. Накинулся на Наруто, слишком яростный, чтобы соображать нормально. Был откинут ударом ноги в солнечное сплетение. Удзумаки снова ухмыльнулся, яростно-злостно.
- Поиграть решил, милый мальчик, что не дорос до драки? Глупое одноклеточное. Знай свое место, - блондин подходил к врагу медленно, как хищник, чуть крадучись, напрягая каждую мышцу, освобождая мысли. Убить. Стереть в порошок. Разломать кости. Разорвать мышцы.
«И все-таки у тебя раздвоение личности, мальчик»
Амано шел медленно, каждый раз отчего-то оттягивая бежевый ворот своей рубашки. Длинный кремово-белый плащ-пиджак сверху, белые штаны, заправленные в высокие черные сапоги. Важный вид, заставляющих охранников оборачиваться, одних – уважительно кивая, других – пренебрежительно огрызаясь от зависти. В 23 добился столь высокого звания в тюрьме, пока обычные охранники, блюстители справедливости пахали, дрались, видели гниение людей и со временем начинали гнить сами.
Только вот теперь звание стоило предательства за деньги. Или не предательства?
Кин пытался разобраться в ситуации с этим парнем. Правильно или не правильно? По сути, не помогает ли он тому, кто вообще ни в чем не виноват? Разве этот парень опасен?
«Оправдания...» - Амано выдохнул и покачал головой, грустно прикрыв золотые яркие глаза. В обрамлении длинных ресниц, цвета странного – ржавчины, они казались бархатными, томными, совсем темно-пустыми. Было ли дело в размышлениях, в вечном состоянии некой пустоты, даже опустошенности, коею чувствовал только он, или, может, любой, достигший мечты так рано, что становилось скучно, или, может, в чем-то еще – непонятно. Состояние то было очень мучительно для молодой души, требующей все еще развлечений, пусть даже они потом бы принесли проблемы. Дело лишь в том, что Кин предпочитал слушать голос разума, но тот на данном этапе предавал. Мысли двигались хаотично, будто он не думал целую ночь обо всем произошедшем, будто он не пытался разобраться в самом себе, будто...
«Не знаю. Деньги, он все делает ради них, и даже моя казалось бы помощь неповинному, который уже, наверное, сходит с ума здесь, перестает чего-либо стоить. В два раза больше... Шитсубо, гадкий гад! Ты знал об этом мальчике, но согласился ради каких-то денег! И даже попытайся я раскрыть это, что мне сказать? уверен – доказательства собраны, улик нет. Умен и лжив»
Выдохнул.
- Амано-сан?
- Что? – резко огрызнулся, чуть ли не сверкая зло своими желтыми глазами.
- Там...Драка.
- Что?! Гд... – раздался крик раненного животного, которому либо переломали все кости, либо разорвали что-то.
- В...вон...
Подбежал к месту, куда ему указали, с широко распахнутыми глазами. Удивление, осознание – горькое скорее, а еще немного восхищение точными ударами зверя, что наносил голубоглазый. Вытащил фотографию из кармана, посмотрел на юношу, что избивал пацана примерно его возраста. На фотографию, на юношу. Голубые глаза, что ярче неба и яростнее, чем огонь Ада. Полоски на щеках, что будто отметины от удара зверя. Блондинистые волосы – пшеница, испачканная каплями чужой крови. И боль, ненависть, бессилие, обида в движениях, взглядах, попытках, ударах.
- Он... – удивленно прошептал, побежал к нему, дабы остановить.
«Опоздал. Не успел. Тварь. Ты знал, Шитсубо. И ты вернул им такого некогда друга – сумасшедшего и уже почти преступника»
Шуншин. Быстрое перемещение на поле брани. Ударил Наруто по сонной артерии, подхватив его тело и молча поволок в медицинский кабинет.
- Что это там? – Арэта приподнялся, прищуривая глаза, дабы приглядеться к образу молодого человека в белом, на плече котором было странное пятно с желтыми волосами.
- Где? – Эйрин сделала то же самое, только куда быстрее сообразив, что там происходит, - черт, это Наруто!
- Како...
- Бежим, - схватила Кейто за руку, как бы имитируя, что тащит его, Рию заставила красноволосого подняться, а затем Вэйн быстро засеменила в сторону Кина.
Академия наёмных убийц
В этом мире, тайные войны и заговоры приобрели особо важное значение. У каждого влиятельного человека есть свои связи с…
Варианты ответов: