...

Маленькая девочка сидела на берегу пруда недалеко от логова и смотрела, как по воде разбегаются круги. Длинные тонкие пальцы подняли еще один гладкий камешек и, немного помедлив, швырнули его в пруд. Августовский день был солнечным и жарким; золотистые с медным отливом волосы маленькой девочки плавной волной ниспадали на плечи. Тонкий гребень слоновой кости, не дававший золотым прядям опускаться на глаза, еще более подчеркивал гармонию прекрасного лица. Глаза девочки были огромные, золотистого цвета, яркостью не уступавшие солнцу, которое светило очень ярко. Временами в них вспыхивали искорки веселья, но даже в такие минуты эти глаза сохраняли выражение нежной задумчивости. Они могли одновременно ласкать и дразнить, а в следующий миг становиться рассеянными и мечтательными, словно их обладательница погружалась в некие ей одной доступные грезы, связанные с реальностью не больше, чем вычурное логово с деловитой суетой окружавших его деревенских улиц. Старое логово, застывшее во времени, парило над водами пруда и взирал на девочку благосклонно, словно признавал ее существом из своей эпохи.
Нинжои облакатилась на спинку инвалидного кресла и стала похожа на романтический портрет или прекрасное видение. Ее длинные пальцы рассеянно перебирали стебли травы в поисках следующего камешка. Неподалеку в воде шумно плескались две утки, чем приводили в полный восторг малышей, наблюдавших за ними с берега и радостно хлопавших в ладоши. Нинжои задумчиво посмотрела на возбужденные детские лица, но ребятня со смехом убежала прочь, увлеченная какой-то новой забавой.
– О чем ты думаешь?
Как бы очнувшись от сна, маленькая девочка обернулась и медленно улыбнулась:
– Так, ни о чем.
Ее улыбка стала чуть шире, и Нинжои протянула своему спутнику тонкую руку – на солнце ослепительно вспыхнул золотой браслет. Но мальчика драгоценности не интересовали. Для него существовала лишь сама Нинжои, казалось, заключавшая в себе всю тайну жизни и красоты. Она была вопросом, на который у него не было и не могло быть ответа; она была драгоценным даром, который – он знал – никогда ему не достанется.
Увидев Нинжои впервые, Кимимару чуть не задохнулся, пораженный ее красотой. Он, разумеется, знал, кто она. Почти все страны знали ее легендарный клан и знали ее отца - 3 Мизукаге. Она показалась ему существом из иного мира – такая недоступная, такая хрупкая. Сердце его мучительно сжалось, когда Нинжои предстала перед ним во всем великолепии: в шелковом платеце, переливающемся золотистыми искрами, в золотом венце и тонкая шаль, наброшенная на плечи. Но Кимимару поразила не роскошь ее наряда, а излучаемая этой девочкой магическая сила. В шумном зале она держалась так, словно находилась на некоем обособленном островке безмолвия. А когда Нинжои обернулась к нему и улыбнулась, ослепленный сиянием ее глаз, Кимимару и вовсе потерял голову.
– Поздравляю, – сказала она.
– С чем? – пролепетал он, внезапно почувствовав себя семилетним мальчуганом. Но тут он заметил, что она тоже нервничает. Эта красавица была совсем не такой, какой показалась ему на первый взгляд. Безусловно, элегантна, но вовсе не высокомерна, не замкнута в сознании своего превосходства. У Кимимару создалось ощущение, что она побаивается назойливых взглядов и всей этой сутолоки.
В тот вечер Нинжои ушла рано, исчезла, словно Золушка. Со всех сторон окруженный поклоницами, Кимимару не смог , {censored} за ней, хотя готов был отдать все на свете за возможность еще раз заглянуть в эти золотистые глаза.
Через две недели они встретились вновь – совершенно случайно. Произошло это в парке. Кимимару увидел ее, когда она прогуливалась возле пруда, а потом с улыбкой смотрела на плавающих уток.
– Ты часто сюда приходишь? – спросил он, приблизившись.
Эти двое, стоя рядом, являли собой разительный контраст. Кимимару был светлый, его белоснежные волосы напоминали первый снег; глаза его были изумрудного цвета. Хрупкая светловолосая девочка кивнула, посмотрела на него с загадочной детской улыбкой.
– Я сюда часто хожу.
– Ты из Киригакуре?
Вопрос был довольно глупый, но Кимимару растерялся и не знал, о чем говорить.
Нинжои беззлобно рассмеялась:
– Да, я из Киригакуре. А ты?
– Я из деревни Дождя.
Какое-то время они стояли молча. Кимимару пытался сообразить, сколько ей лет. Семь? Восемь? Трудно сказать. В этот миг раздался звонкий смех, и, обернувшись, они увидели, что трое детишек, расшалившись, гонятся вдоль самой кромки воды за собакой, а следом едва поспевает няня. Дело кончилось тем, что озорники промочили ноги, но собаку так и не догнали.
– В детстве однажды я тоже залезла в пруд. Папа после этого не водил меня в парк целый месяц.
Кимимару улыбнулся, представив себе эту сцену. Девочка казалась ему совсем маленькой, но невозможно было представить, чтобы она в таком чудном наряде помчалась на коляске за собакой или залезла в воду. Он вообразил ее шаловливой девочкой, убегающей на коляске от отца в крахмальном переднике. Когда это было? В двадцатом году? Или в пятнадцатом? Сам Кимимару в ту пору жил совсем иначе. Ему приходилось, помимо убийства людей, еще и сидеть в темнице, бады боясь, что его сила выльется во что-то ужасное. Серые будни, бесконечно далекие от жизни этого золотистого ангела…
После того дня Кимимару стал регулярно наведываться в парк к пруду. Он говорил себе, что прогулки на свежем воздухе пойдут ему на пользу – нельзя же целый день просиживать за письменным столом. Но в глубине души Кимимару отлично понимал, зачем сюда приходит. Он мечтал вновь увидеть это лицо, эти глаза, эти золотые волосы. В конце концов его мечта осуществилась – они вновь встретились на берегу. Ему показалось, что Нинжои обрадовалась. Со временем совместные прогулки участились, хотя свиданий друг другу они не назначали. Просто, закончив работать, Кимимару шел в парк, и нередко Нинжои оказывалась там в то же самое время.
Они чувствовали себя хранителями этого места, попечителями игравших возле пруда детей. Парк как бы стал их совместным владением, и это ощущение приносило им обоим радость. Кимимару и Нинжои рассказывали друг другу о своем детстве, делились планами и мечтами. Нинжои с детства хотела стать нинзя, чем приводила в ужас своего почтенного отца. Девочка отлично понимала, что путь нинзя ей закрыт, но мечтала о том, что когда нибудь сможет хотя бы обучиться легким техникам. Нинжои очень любила слушать, как Кимимару рассказывает разные истории. Все это казалось ему каким-то чудесным сном. Глаза Кимимару светились восторгом и радостным изумлением, и от этого он казался еще большим ребенком. Нет, Кимимару еще не был пресыщен – ни жизнью, ни работой, ни любовью.
Нинжои слушала его рассказы затаив дыхание. В его устах книги и истории делались реальными, оживали, и в такие минуты Нинжои чувствовала, что тоже наполняется жизнью. Шли недели, и Кимимару казалось, что затаенный страх, видевшийся ему в ее взоре, постепенно исчезает. Теперь во время их встреч в парке Нинжои вела себя иначе – веселее, раскованнее, радостнее.

Корпорация "Секреты Аномалий"
Аномалии - таинственные, не поддающиеся логикой и здравым смыслом вещи, существа и события. Они появились в связи с акт…

Варианты ответов: