Каору вздрогнул. Несмотря на одеяла и жар тела, ему холодно. Вот почему он лежит без сна и тяжелым взглядом следит за лучами луны, скользящими по потолку, чтобы не смотреть, как они скользят по обнаженной груди Хикару. Или как они очерчивают линии его носа и скул, создавая мягкое и четкое незнакомое видение знакомого лица спящего. Или как они создавали странное сплетение теней в ладони его брата, просачиваясь между его чуть согнутыми пальцами, словно чья-то рука, вложенная в руку его близнеца.
Он не хочет смотреть на это. Совсем. Потому что если он посмотрит снова, как уже посмотрел сквозь туман, заполнявший полу-разбуженный разум получасом раньше, внезапно проснувшись, то, как он отлично знает, ему очень сильно захочется смотреть.
Он совершенно точно не хочет этого. Ему просто холодно, вот почему он лежит без сна, глядя, как лунный свет ложится на белый потолок. И раз он не хочет смотреть, ему совершенно точно не хочется прикасаться к Хикару так, как делает это лунный свет. Это совершенно ясно.
Он снова вздрогнул.
Почти – почти – самовольно, его рука, до того прижатая к боку, скользнула вверх по груди, по шее, минуя линию подбородка, пока его пальцы не закрыли его собственное лицо. Он ощупью изучал собственные черты, неуверенно, осторожно, словно прикасался не к собственному лицу, а к лицу кого-то незнакомого.
Подушечки пальцев скользили по щекам, вниз вдоль носа, вдоль выпуклости его нижней губы, вверх по скуле, вокруг раковины уха. Потом дальше, по линии мускулов на шее, что привела его пальцы к ключицам. Его рука двинулась дальше, вниз по груди, большой палец задел возбужденный сосок. Возбужденный, потому что ему холодно, напомнил он себе. Его руки выводили странные узоры на груди и животе, рисовали маленькие круги вокруг пупка.
Он мог делать это, потому что это его собственное тело. Ему не нужно оправдывать это, ни перед самим собой, ни перед кем-либо еще.
Ему не нужно думать о том, что его тело совершенно идентично с телом Хикару. Так же, как не нужно думать о том, что его руки так же совершенно идентичны с руками Хикару.
Он и не будет думать об этом. Потому что если он все-таки подумает, он начнет желать чего-то слишком сильно, он уверен в этом.
Он все еще дрожит, но уже не может признаться себе, что ему уже не холодно. Глаза его закрывались, убаюканные теплом, расходящимся в груди. Движения его пальцев замедлились, и его рука вернулась на свое место у его бока, туда, где ладонь Хикару лежала в хрупком пожатии лунного света.
Почти – почти – самовольно, его рука спугнула наглые лучи луны, его собственные пальцы скользнули между пальцами брата и наконец успокоились, нежно сплетясь с ними.
Каору, как более чуткий из них, должен был бы поразмыслить над этим, но он уже спал.
Универ Экстрасенсов
В этом мире существуют духи и потусторонние силы, каждые из которых тревожат умы обычных людей. Они пугают, запутывают…
Варианты ответов: