Так и есть: глаза красные, как у кролика; веки распухли; рот «размазан» в жалобной гримасе, а волосы… По сторонам лица свисают уродливые жалкие патлы, которые еще этим утром были стильной прической. Да мало ли что было утром! Важно то, что есть сейчас. Хотя все логично. Ну какая женщина в 11 ночи может выглядеть свежо и радостно, если муж перебывает неизвестно где, и к тому же выключил телефон.
Эти мучения начались с лета. Впервые Эдик загулял, явившись домой под утро1 августа. Тогда еще ничто беды не предвещало. Они были женаты седьмой год и считались благополучной парой. Оба – стоматологи, учились в одном вузе, но работать пришлось в разных клиниках. Получив серьезную практику и приманив линую клиентуру, Эдик стал работать на себя как частный предприниматель; а Ирина, которая позже закончила учебу, пришла на его место в престижную клинику и задержалась здесь, похоже надолго. А что? Ей на роботе все нравится: солидное заведение с прекрасным оснащением , приятный коллектив…единомышленников. Конечно, сначала она немного конфузилась, когда приходилось раскручивать клиентов на дополнительные (чаще всего абсолютно лишние в плане здоровья) затраты, но что поделаешь: чем больше наработаешь, тем выше личный процент «участия». Никто из симпатичных коллег, пришедших в клинику немного раньше, поэтому поводу не комплексовал. На против: помогали советами, подбадривали.
И, в конце концов, Ирине удалось поверить в то, что если пациент появился именно в этой, дорогой, клинике, значит, готов платить не только за отличное качественное обслуживания, но и за то, что попадает в ласковый мир трепетного внимания к свое персоне. Богатый человек никогда уже не удовлетворится просто качественной стоматологической услугой. За свои деньги он хочет потребить всего по максимуму. В том числе внимания. И эстетики. Деньги – главный залог красоты, душевной неги и …Здоровья. Но если красоту можно навести, то со здоровьем несколько сложнее. Это уже поближе к божественным началам.
…Ирина так наловчилась клиентов «раскручивать на бабки», что даже стала получать от этого особое удовольствие, подкрепляемое шелестом крупных купюр в своем портмоне. Специально для своих любимых денежек она даже прикупила фирменное портмоне из кожи африканского буйвола. Буйвол – животное вроде бы и не красивое, а портмоне из него получилось шикарное.
А вот Эдик в клинике не прижился. Он был и остался принципиальным противником столь модного в деловых кругах метода как «развод лохов». И сам не разводи, и другим мешал. Но в семье эту тему, не сговариваясь, никогда не обсуждали.
Но когда Эдуард стал частным предпринимателем и приткнулся со своим креслом в дальнем углу скромненькой государственной больнички (арендовал угол), он стал зарабатывать не меньше, чем жена.
-Обаянием берешь? Или денег приплачиваешь клиентам? Что они за тобой все ушли и родных своих увели? – иногда шутя спрашивала Ирина. – Неужели в твоей дыре им лучше, чем у нас?
Муж отмалчивался. Но вскоре они уже смогли поменять однокомнатную квартиру на двухкомнатную и купить авто Ирине. У Эдика своя квартирка была еще со студенческих времен. От бабушки досталась. А машину он имел, как только 18 исполнилось. И к моменту их женитьбы уже поменял несколько моделей. Но то все были подержанные иномарочки. «Убитые не мною!» - шутил Эдик, умело, возвращая «автошкам» вторую молодость и лихо эксплуатируя во славу собственного комфорта.
Теперь же новенький серебристый «Опель-Омега», купленный в автосалоне « с нуля» всего полгода назад, уже не казался ему пределом совершенства. Он зарабатывал на нечто посолиднее.
Как и почему вдруг случилась эта беда: Эдуард «ушел в себя и выключил свет», а проще говоря, замкнулся в себе, и стал забывать о том, что женат? Невозможно объяснить. А потом он вдруг перестал с ней разговаривать. Кое-как ни еще общались на бытовые темы, но таких задушевных бесед, как раньше уже больше не было. Если она пыталась его разговорить, он отделывался кроткими «дежурными» ответами и быстренько удирал в другую комнату, прилипал к компьютеру, или прикрывался первой попавшейся под руку книгой.
Ирина понимала: надо что-то делать. Но что именно? Возможно, если бы у них был ребенок…
Сначала ребенка не заводили, потому что надо было обжится-прибарахлиться. Прибарахлились. Он стал все настойчивей заводить разговоры на детскую тему. Она отшучивалась, потому что попала в такую фазу, когда наконец-то появились материальные возможности для того, чтобы «отполировать» свою красоту, подать ее в самом эффектном виде: косметические салоны, стилисты-парихмахеры и визажисты, украшения, суперодежки и очень-очень-очень дорогая обувь – для каждой женщины это мир, как патока. Только прикоснулась – и уже увязла, и не хочется открываться на пеленки-распашонки. Так сладостно открывать все новые и новые прелести своей, некогда тихой, красоты. Так упоительно в мужчинах замечать собственную неотразимость и пользоваться производимым эффектом. Мир власти и безграничных возможностей – это сугубо мужской мир, который для представительниц слабого пола открывается только одним волшебным ключиком – красотой. Ирина мужу не изменяла об этом не могло быть и речи. Не того, как говориться, сорта ягода. Но пользовалась преимуществами красивой женщины, ухоженной, все с большим и большим умением, не подозревая, что уходит за горизонт – все дальше и дальше от свой маленькой семьи.
…Решила еще пару лет пожить для себя. Вот и дожились.
Когда впервые Эдуард вернулся домой только под утро, то даже не стал оправдываться – сразу завалился спать. А она, измученная бессонной ночью, переполненная еще не отхлынувшей тревогой, вздохнула с облегчением: «Жив, здоров – слава Богу. Остальное как-то будет!»
Муж не принадлежал к опасной категории «бабников», хотя он был очень даже «ничего»: высокий симпатичный брюнет. Немного плотноват, но не толстяк. Крупный. Спокойный, уверенный в себе мужчина. При деньгах. Такие нравится женщинам.
Но он всегда сам выбирал то, что хотел; и тех, с кем хотел…Ирину он тоже выбрал, а она и мечтать о нем не могла, когда впервые увидела: он – «солидный» пятикурсник, она – суетная пигалица-первокурсница.
То, что он ее выбрал, проявилось очень скоро и совсем не романтично: подошел после занятий, деловито пригласил вечером в бар. Посидели, поговорили…Так начиналось. Уже после первых посиделок в баре он затмил для нее весь белый свет. Других парней она просто не замечала. И если бы он тогда переключился на другую, она бы, наверное, не пережила. Но он не переключился, поскольку принадлежал (как казалось) к редкостной породе однолюбов. У него и отец такой, и дед. Во всяком случае, официально. А что бывало или не бывало неофициально, о том никто из родни не распространялся. В душу ведь не заглянешь.
Первый свой загул Эдик объяснил просто и без раскаянья: клиент пригласил его и зубного техника, с которым он работал на пару, в свой ночной клуб. Там они крепко поддали, наблюдая стриптиз. Почему не предупредил? Звонил. Она не ответила. Действительно, на ее мобильном был его вызов. Не перезвонил, и вообще выключил телефон, потому что уж слишком хорошо сидели сугубо мужской компанией. Прикалывались над стриптизершами по-доброму, жалели вертлявых девчонок. Ничего плохого не делали. Пили. Что-то такое накопилось у каждого в отдельности, и у всей мужской компании разом…Короче, надо было сбросить лишний груз. Не на жен же тяготы сваливать?
Она плакала и объясняла, как испереживалась, чего только не передумала, куда только не звонила. Он коротко извинился. И все. На этом покаяние закончилось. А начался экстримный секс, в котором расплавилась ее судорожная паника. Тот секс здорово отдавал перегаром. То, что он пил ночью много и долго, имело конкретно «выхлопное» подтверждение. И она поверила. Потребовала, чтоб пообещал: больше такое не повторится. Но он сухо возразил: «Скорее всего – повториться!» - легче всего было обратить это в шутку. Что она и сделала. Однако вскоре оказалось, что он не шутил.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: