Я сидела на диване, с мрачным видом глядя на камин. Стоял август, поэтому разжигать его не было нужды. Так что я смотрела на кирпичи, из которых он был сложен, и на кованые прутья решётки.
Настроения не было, и я не знала почему. Просто давящая депрессия навалилась на меня с самого утра, заглушив остальные чувства и эмоции.
Представьте себе такую картину – я в течение получаса расшибала люстру заклинанием, а затем чинила и возвращала на место с помощью Репаро.
Мне не хотелось никуда идти, да и некуда было – Альбус и Геллерт скрылись в неизвестном направлении, пока я ещё спала.
Геллерт… Вот уже неделю я не переставала думать о нём. Эта хитрая улыбка, этот насмешливый взгляд, эти золотистые волосы, на закате пылавшие, словно крылья феникса…
Я никогда не испытывала ничего подобного. Это не могло быть просто дружбой, ведь к Альбусу я не испытывала ничего подобного.
Может, он мне нравился? Возможно. Но мне казалось, что это даже нечто большее. Пресловутая идиотская любовь, о которой постоянно говорили мои Шармбатонские соседки по комнате?
Не может быть. Я не могла поддаться этому глупому чувству.
В дверь постучали.
- Мишель, открой! – крикнул мне Эрик. – Я занят!
Закатив глаза, я направилась к двери и распахнула её. На пороге стояла какая-то цыганка.
- Здравствуй, милая девушка, - начала она, но я тут же громко захлопнула дверь перед её носом.
«Подумать только! Я тут пытаюсь в себе разобраться, а меня отвлекают всякие бродяги,» - гневно подумала я, возвращаясь к биению люстры.
Любовь. Она всегда казалась мне чувством слабых, ни на что не способных людей, вроде Жанны Жерар, одной из тех, кто любил так часто рассуждать о любви.
Жанна постоянно поправляла причёску и припудривалась, хихикала, как идиотка, каковой она являлась, и сплетничала о своём парне Людовике Рувье.
Я никогда её не понимала. Я никогда не любила.
Если любовь – это то, чем занималась Жанна, то я не любила Геллерта. Но мне почему-то казалось, что всё совершенно наоборот – Жерар никогда не любила Людовика по-настоящему. А вот моё чувство, видимо, было подлинным.
Но вот что испытывал ко мне Геллерт – это оставалось загадкой. Что случилось бы тогда, на закате, не появись там Луи? Неужели Геллерт и впрямь хотел меня поцеловать, или мне это лишь показалось?
Размышляя об этом, я стукнула люстру об стену. Это оказалось даже интереснее, чем просто разбивать её.
Печально усмехнувшись, я вернула осветительный прибор на место и подошла к окну.
Оттуда открывался вид на Годрикову Впадину.
В целом это место не было таким уж захолустьем, в нём даже было что-то привлекательное. Но только этим летом я это заметила. Только тогда, когда появились приятные воспоминания, связанные с Годриковой Впадиной.
Мир гаремника
В этом мире любовь играет важную роль в жизни человека. Чем больше людей тебя любит, тем сильнее твоя магия, и к тому же…
Варианты ответов: