До хижины, пересекая родную, знакомую полянку, Хенрик добрался уже без малейшей усталости или новых приключений. Когда он ступил на порог, то сердце забилось с тревожным страхом у него в груди. Почти две недели он не видел свою дорогую Сольвейг и теперь, в эти самые минуты, особенно ясно понимал, как она была ему близка и мила. Держась за ручку двери, он несколько секунд медлил и переводил дыхание. В нерешимости он даже закрыл глаза на некоторое время, прежде чем толкнуть дверцу... Что они подумают? Где всё это время пропадал он? Почему он ушел, ничего не сказав и не предупредив? А может, они его уже давно забыли...
Он не помнил, как вошёл внутрь. Как судорожно принялся искать очертания живых тел своих друзей и как нечаянно вызвал улыбку на своём бледном после перенесённой болезни лице.
Он помнит, очень ясно помнит только то, что к нему быстро обернулось бледное лицо Сольвейг и крайне удивлённое лицо Эрасмуса. И что на этом лице девушки - прелестном, новом для него лице в одно мгновение отразились, сменяя друг друга, недоумение, испуг, тревога и нежная сияющая улыбка любви... Тролль что-то бормотал, топчась возле Хенрика, но он не слышал его приветствий. Он не успел заметить, как Сольвейг бросилась к нему на шею, сильно прижимая его к себе своими худыми дрожащими руками. Её голос донёсся до него, как сладкая музыка:
- Что же с тобой случилось? Ты был болен? Ты так бледен! Как ты исхудал! Я так боялась...
Хенрик долго не мог что-либо ей ответить, и они молча стояли друг против друга, держась за руки, прямо, глубоко и радостно смотря друг другу в глаза. Эти молчаливые секунды он считал самыми счастливыми в своей жизни. И как много он смог почувствовать в этих спокойных выразительных глазах девушки: и волнение встречи, и упрек за его долгое отсутствие, и чувство великой любви.... Хенрик и Сольвейг медленно приближали свои лица друг к другу и...
Это доказательство настоящей любви могло бы вскоре случиться, если бы этот трогательный момент вскоре не был прерван лёгким покашливанием смущённого Эрасмуса, который не знал, куда бы можно было деться. Спрятаться под столом или кроватью - не вариант. Он вообще боялся даже и пошевелиться. Тролль считал себя лишним в этом месте на данный момент и поэтому принялся винить себя в том, что поцелуя не свершилось. Плохие новости - это то, что он даже принялся осмысливать различные факты и доказывать свою вину. Хорошие - всё-таки это смогло помочь ему забыть о своём смущении на некоторое время.
Хенрик и Сольвейг же поспешили быстро удалиться в комнату девушки, оставляя огорчённого (они сами не знали из-за чего) Эрасмуса наедине с самим собой и своими мыслями. Сольвейг о многом расспрашивала парня, не замечая, что перебивает его в тот самый момент, когда он начинает рассказывать. Хенрик пытался говорить короче, чтобы успевать за новой порцией вопросов, которые неожиданно сваливались целым потоком на его голову, вроде шишек, которые он невольно вспоминал. Хенрик рассказывал Сольвейг о своём путешествии в другую деревню в мельчайших подробностях. Он рассказал и про лихорадку, которая настигла его сразу же по возвращении домой, опуская некоторые моменты, такие как: случайное надевание браслета и странное видение, в котором присутствовала сама девушка. Рассказал и про настойку, которая помогла победить ему упрямый недуг. Причём сама Сольвейг несколько раз просила его рассказать про лекарства, которые он принимал, и про "чудодейственный" отвар медуницы. Она грустно покачивала головой, слушая истории Хенрика и постоянно опускаясь в свои собственные размышления. Парню казалось, что девушка точно знает, что он скрыл от неё некоторые факты. Уж больно хмурое лицо было у неё... После Хенрик рассказывал, как добирался до самой хижины своих друзей (не рассказывая про лесную белку).
- Где мой браслет? - всё ещё витая в своих мыслях и не глядя на парня, быстро спросила Сольвейг.
Хенрик от упоминания названной вещицы резко вздрогнул, что не смогло ускользнуть от взгляда девушки.
- А... Браслет? - Хенрик деланно засмеялся, почесывая затылок рукой. - Сейчас! - он принялся немного взволнованно копаться в карманах своей одежды. Найдя нужный карман и выдав победное есть, он немного небрежно положил янтарное украшение на вытянутые ладони Сольвейг.
Немного покрутив браслет в своих руках, девушка поспешила надеть его обратно на руку, слегка поправляя янтарные камушки, которые не смогли удобно лечь на запястье. Девушка принялась смотреть куда-то в сторону, складывая руки на своей груди. Затем она оглянула свою комнату мимолётным взглядом, слегка прищурилась и начала ходить вперёд-назад по своей комнате, одновременно закинув свои руки за спину. Всё это время Хенрик неотрывно наблюдал за действиями девушки, ничего не понимая. Ему было немного забавно наблюдать за тем, как с приходом новой мысли лицо Сольвейг сменялась разными выражениями. Он было хотел что-то уже спросить, однако не успел, поскольку Сольвейг успела первая высказать свою мысль:
- Ох, и почему же я не знала, что ты был болен? Я бы тебя в один день на ноги поставила... - Сольвейг резко остановилась посреди комнаты и тяжело выдохнула. Затем, устремив свой взгляд на парня, поинтересовалась: - Скажи мне... Только честно...
- Да? - Хенрик решил во что бы то ни было говорить ей теперь всю правду. Да и не смог бы он перед ней солгать.
- Ты надевал браслет? - Сольвейг ещё внимательнее посмотрела на Хенрика.
Разумеется, такой вопрос заставил парня немного поколебаться с поспешным ответом. Девушку огорчать ложью вовсе и не хотелось, как и не хотелось, собственно, говорить об этом. Хенрик быстро прокрутил в своих мыслях все последствия своего ответа. Они казались не так уж и плохи, тем более он не знал про предстоящее для него проклятье из-за какого-то там янтарного камушка. Впрочем, он уже убедился: янтарный камушек - слишком мягко сказано.
- Нет, - Хенрик резко выдохнул, не замечая за собой, как голова непроизвольно вызывала медленные кивки, а голос слегка повысился на тон вверх.
- Какая же я дура! - Сольвейг всхлипнула и поспешила спрятать своё лицо, закрывшись руками. Она просто не могла поверить в то, что всё, что не происходит с нею в последнее время, теперь заставляет плакать. ей даже было стыдно перед Хенриком за свои слезы, хотя стыдиться тут было совершенно нечего. "Нельзя же всё время держать все свои переживания в себе! Можно просто сойти с ума! - вспоминала она слова своего отца. - Если станет плохо, просто дай волю слезам. Даже если хорошо - можно вызвать слёзы счастья. Не держи эмоции, а выплесни их из себя!"
Корпорация "Секреты Аномалий"
Аномалии - таинственные, не поддающиеся логикой и здравым смыслом вещи, существа и события. Они появились в связи с акт…
Варианты ответов: